На­та­лия БЕ­ЛО­ХВО­СТИ­КО­ВА: нуж­но мно­гое брать на се­бя

Бе­се­ду вел Ле­он­тий Бук­штейн

 Фото из семейного архива

На­та­лия Бе­ло­хво­сти­ко­ва, лау­ре­ат Го­су­дар­ст­вен­ных пре­мий СССР, на­род­ная ар­ти­ст­ка РСФСР, из­вест­на свои­ми ра­бо­та­ми в филь­мах, став­ших этап­ны­ми для ис­то­рии оте­че­ст­вен­но­го ки­не­ма­то­гра­фа: «У озе­ра», «Де­сять лет без пра­ва пе­ре­пис­ки», «Змее­лов», «Го­род не­вест», «Бе­рег», «Те­ге­ран-43», «Ста­кан во­ды», «Ма­лень­кие тра­ге­дии», «Крас­ное и чер­ное», «Ле­ген­да о Ти­ле», и еще во мно­гих, мно­гих дру­гих кар­ти­нах. 
Се­го­дня она гость на­шей Гос­ти­ной.

— На­та­лия Ни­ко­ла­ев­на, что вы де­ла­ли в но­вом ты­ся­че­ле­тии, по­след­ние шесть с по­ло­ви­ной лет?

— Я сня­лась в кар­ти­не «Ча­сы без стре­лок». Там у ме­ня бы­ли за­ме­ча­тель­ные парт­не­ры: Ар­мен Джи­гар­ха­нян, Ва­лен­тин Гафт, Фи­липп Ян­ков­ский, пре­крас­ный ак­тер. Кар­ти­на тя­же­лая по дра­ма­ти­че­ско­му сю­же­ту — фильм о жен­щи­не, вы­рос­шей в те­п­лич­ных ус­ло­ви­ях, не со­при­ка­сав­шей­ся с ре­аль­ной жиз­нью, но в си­лу об­стоя­тельств вы­ну­ж­ден­ной стать льви­цей и дей­ст­во­вать са­мо­стоя­тель­но. Это для ме­ня бы­ло очень ин­те­рес­но и но­во. Впер­вые я иг­ра­ла со­вре­мен­ни­цу, жен­щи­ну мо­их при­мер­но лет и из той, на­ча­ла но­во­го ты­ся­че­ле­тия, жиз­ни, ко­то­рую я ощу­ща­ла ка­ж­дой кле­точ­кой сво­его те­ла. И в ра­бо­те она ока­за­лась тя­же­лой, по­то­му что при­шлось мно­гое по­чув­ст­во­вать, пе­ре­жить.

— Вы ведь ре­аль­но жи­ли и жи­ве­те со­всем дру­гой жиз­нью. Вам во­об­ще труд­но вой­ти в об­раз? Вы ис­пы­ты­вае­те не­кое со­про­тив­ле­ние? Или это про­ис­хо­дит ор­га­нич­но и как бы са­мо со­бой?

— Ну а ес­ли иг­ра­ешь XVI, XVII век? Я пы­та­юсь по­гру­зить­ся в сре­ду, эпо­ху, об­стоя­тель­ст­ва. Но там жи­ву не я, там жи­вет моя ге­рои­ня. Я толь­ко пы­та­юсь по­нять свой пер­со­наж, ино­гда да­же на уров­не за­па­хов, зву­ков, дви­же­ний те­ла. Ес­ли это по­ни­ма­ние слу­ча­ет­ся, то­гда скла­ды­ва­ет­ся цель­ный об­раз. 

— Оз­на­ча­ет ли это, что по­сле ко­ман­ды «Стоп, сня­то» вы точ­но так же «вы­клю­чае­тесь» из об­раза?

— Ну нет! Вот это­го нет. Со­всем по-дру­го­му. Все про­дол­жа­ет­ся и в этот день, и да­же мно­го дней спус­тя, ко­гда все за­кон­че­но и на съе­моч­ной пло­щад­ке, и в мон­таж­ной. По­то­му что я не при­над­ле­жу к тем, кто мо­жет в 18.00 снять те­ат­раль­ный кос­тюм, смыть грим и, сев в свою ма­ши­ну, от­пра­вить­ся по дру­гим де­лам, ни о чем уже не ду­мая. Со­всем все по-дру­го­му. У ме­ня иное от­но­ше­ние к про­фес­сии. И не по­то­му, что я ка­кая-то осо­бая, хо­ро­шая от ро­ж­де­ния. Это не моя лич­но за­слу­га, это шко­ла. Про­сто ме­ня так учи­ли мои пе­да­го­ги, я так при­вык­ла. Я это люб­лю, и я это по­ни­маю.

— По­нят­но. А что бы­ло по­том?

— Даль­ше я сня­лась в филь­ме «Год ло­ша­ди — со­звез­дие Скор­пио­на», ре­жис­сер­ской ра­бо­те мо­ей до­че­ри, На­та­лии Нау­мо­вой. У ме­ня бы­ла там ог­ром­ная роль в па­ре с Ива­ром Кал­нынь­шем, я иг­ра­ла с Ни­ной Рус­ла­но­вой, Ми­хаи­лом Алек­сан­д­ро­ви­чем Уль­я­но­вым, цар­ст­во ему не­бес­ное. Кар­ти­ну по­ка­за­ли по ОРТ, она вы­шла на эк­ра­ны. Она бы­ла пред­став­ле­на на фес­ти­ва­ле в Аме­ри­ке, в Си­ра­ку­зах. Но в на­шей стра­не рос­сий­ские лен­ты, ес­ли это не блок­ба­стер, не идут ши­ро­ко в про­ка­те. В ос­нов­ном по те­ле­ви­де­нию.
Сей­час уже за­кон­че­ны съем­ки и мон­таж, за­пи­сы­ва­ет­ся му­зы­ка к филь­му «Джо­кон­да на ас­фаль­те». В нем я иг­раю под­ру­гу глав­ной ге­рои­ни — жен­щи­ну эк­заль­ти­ро­ван­ную, те­ат­рал­ку, влюб­лен­ную в ки­но, те­атр, по­эзию. Кар­ти­на плот­но на­се­ле­на са­мы­ми раз­но­об­раз­ны­ми ге­роя­ми, дей­ст­вие пе­ре­но­сит­ся в раз­ные эпо­хи. Моя ге­рои­ня влюб­ле­на в пер­со­наж, ко­то­рый обо­зна­чен как «бомж эпо­хи Воз­ро­ж­де­ния» и сам по­хож на Ле­о­нар­до да Вин­чи. В ка­кие-то мо­мен­ты он и ста­но­вит­ся Ле­о­нар­до. 

— Это чья кар­ти­на?

— Вла­ди­ми­ра Нау­мо­ва. В ней идет иг­ра со вре­ме­нем, что он так лю­бит. И она раз­но­об­раз­на гео­гра­фи­че­ски: съем­ки шли в Ве­не­ции, Ам­стер­да­ме, Нью-Йор­ке.

— Вы го­во­ри­те об этой кар­ти­не, и я ви­жу у вас по­сто­ян­ную по­лу­улыб­ку…

— У ме­ня смеш­ная ге­рои­ня, од­но­вре­мен­но тро­га­тель­ная и бес­по­мощ­ная.

— Вам нра­вит­ся та­кой че­ло­век?

— Про­сто я окон­чи­ла мас­тер­скую, где учи­ли жить. И го­во­ри­ли, что ка­ж­дый мой по­сту­пок, ка­ж­дая моя роль — это за­лог то­го, что бу­дет даль­ше. Ни­ка­кой, да­же са­мый гром­кий, ус­пех не яв­ля­ет­ся га­ран­ти­ей то­го, что даль­ше бу­дет еще луч­ше. И на­обо­рот, не­уда­ча не оз­на­ча­ет по­жиз­нен­но­го при­го­во­ра. Нуж­но ра­бо­тать над со­бой, тру­дить­ся, ду­мать над тем, что ты де­ла­ешь. Мой учи­тель, Сер­гей Ап­по­ли­на­рие­вич Ге­ра­си­мов, все это от­чет­ли­во по­ни­мал и нас то­му же учил. Всю свою жизнь я так и дей­ст­вую. Для ме­ня по-преж­не­му важ­но то, что мне под­ска­зы­ва­ет мое серд­це. 
Да, есть мно­го филь­мов, се­риа­лов, «бы­ст­ро­го ки­но», ко­гда те­бе при­но­сят сце­на­рий в 10 ут­ра, а в 12 уже нуж­но быть на пло­щад­ке. Ме­ня час­то бе­рет ото­ропь от то­го, что я чи­таю в сце­на­ри­ях и ка­кая пред­ла­га­ет­ся ра­бо­та. Я так не уме­ла и не умею. И не хо­чу уметь. По­то­му что Ге­ра­си­мов учил жить в ро­ли, а не суе­тить­ся во­круг нее. И я не мо­гу по­зво­лить се­бе тра­тить свою жизнь так без­дар­но, да­же ес­ли за это хо­ро­шо за­пла­тят. Я хо­чу ки­но и не го­то­ва к дру­го­му. Жизнь та­кая раз­но­об­раз­ная, что в ней все­гда мож­но най­ти то, что те­бе по ду­ше и по серд­цу. Сей­час мно­го «нео клас­си­ков», мно­го «звезд». Я очень хо­чу по­смот­реть на них лет эдак че­рез пять.

— И еще один фильм с ва­шим уча­сти­ем за­пус­ка­ет­ся…

— Да, «В Рос­сии идет снег». Но ни­че­го о нем по­ка не ска­жу. Ре­бе­нок еще не ро­ж­ден. Нуж­но до­ж­дать­ся ес­те­ст­вен­но­го ро­ж­де­ния но­вой кар­ти­ны, а по­том по­го­во­рим.

— Знаю, при­ме­та есть. Вот вы все вре­мя в ра­бо­те, все вре­мя, как ко­ле­си­ко в ме­ха­низ­ме, кру­ти­тесь бес­пре­рыв­но. Та­кая жизнь не на­пря­га­ет?

— Это моя жизнь, и дру­гой я не знаю. Я люб­лю эту.

— У вас да­же до сих пор нет, по-мо­ему, нор­маль­но­го за­го­род­но­го до­ма, на ма­нер тех, что по­на­строи­ли сверх­но­вые «звез­ды», вспых­нув­шие на час…

— Дом все стро­ит­ся и стро­ит­ся, но, ду­маю, на­ве­ды­вать­ся ту­да бу­ду край­не ред­ко. Мне хо­ро­шо здесь, я го­род ской жи­тель. Мне нра­вит­ся шум ма­шин, гул го­ро­да. Так сло­жи­лась моя жизнь. 
Я вы­рос­ла за гра­ни­цей, ни­ко­гда не жи­ла «на зем­ле», не уми­ля­лась ко­ров­кам на лу­гу и ко­зам у ко­лод­ца. Из Анг­лии и Шве­ции я сра­зу по­па­ла во ВГИК. Те­перь мне нра­вит­ся, что у нас на за­го­род­ном уча­ст­ке рас­тут ду­бы и лес. А лю­ти­ки-цве­точ­ки не очень гре­ют.

— Стран­но. Вы са­ми мне все­гда на­по­ми­на­ли как раз та­кое тво­ре­ние при­ро­ды…

— Спа­си­бо. Но за­то у ме­ня в квар­ти­ре мно­го рас­те­ний. Они не цве­ту­щие, а с та­ки­ми мощ­ны­ми ли­сть­я­ми. Это не­объ­яс­ни­мо, как вся­кая лю­бовь: люб­лю — и все тут.

— В ва­шей жиз­ни боль­шую роль иг­рал слу­чай: слу­чай­ное по­сту­п­ле­ние во ВГИК, слу­чай­ное по­па­да­ние в мас­тер­скую к ге­нию Ге­ра­си­мо­ву, от­час­ти слу­чай­ное на­зна­че­ние на роль в кар­ти­не «У озе­ра» и боль­шой ус­пех, слу­чай­ная встре­ча, зна­ком­ст­во и за­му­же­ст­во со став­шим из­вест­ным сце­на­ри­стом и ки­но­ре­жис­се­ром Вла­ди­ми­ром Нау­мо­вым… Не слиш­ком ли мно­го слу­чай­но­стей, пре­вра­тив­ших­ся в не­кую за­ко­но­мер­ность?

— Это и вправ­ду все бы­ло слу­чай­но. Но смот­ри­те, как бы­ва­ет в ак­тер­ской про­фес­сии: слу­чай­но мож­но хо­ро­шо сыг­рать од­ну роль, две слу­чай­но — уже ни­как. Да, со сто­ро­ны ус­пех ро­ли в филь­ме «У озе­ра» ог­лу­ши­тель­ный: при­зы, ди­пло­мы, по­езд­ки на фес­ти­ва­ли… Но я и сей­час пом­ню тот ад­ский труд, ко­то­ро­го тре­бо­вал от ме­ня, от всей съе­моч­ной груп­пы Сер­гей Ге­ра­си­мов. Я не вы­дер­жи­ва­ла на­гру­зок, по ве­че­рам по­сле съе­моч­но­го дня па­да­ла за­мерт­во. 
И на этом пер­вом сво­ем боль­шом филь­ме я по­ня­ла, что моя про­фес­сия — не толь­ко и не столь­ко улыб­ки на те­ле­ви­де­нии, цве­ты на фес­ти­ва­лях и ап­ло­дис­мен­ты на встре­чах со зри­те­ля­ми. Это ад­ский труд, ко­то­рый они, зри­те­ли, не ви­дят и, на­де­юсь, не уви­дят ни­ко­гда. Ина­че все оча­ро­ва­ние ро­ли, да и всей кар­ти­ны, уй­дет. Они не смо­гут смот­реть ее так, как смот­рят в за­ле или на эк­ра­не те­ле­ви­зо­ра. Вот по­че­му и спус­тя 20 лет я не в со­стоя­нии спо­кой­но и от­стра­нен­но смот­реть свои филь­мы. На­при­мер, на съем­ках «Те­ге­ра­на-43» у нас с Иго­рем Кос­то­лев­ским был пла­сти­че­ский грим. Я иг­ра­ла юную дочь и ее ста­рую мать. Ме­ня ста­ри­ли на не­сколь­ко де­сят­ков лет, нас гри­ми­ро­ва­ли по пять ча­сов. В этом гри­ме нель­зя бы­ло есть или пить, нель­зя улы­бать­ся, что­бы он не «по­ста­рел». Раз­го­ва­ри­вать мож­но бы­ло толь­ко в кад­ре. 

Все, что про­ис­хо­ди­ло на съе­моч­ной пло­щад­ке это­го и дру­гих мо­их филь­мов, жи­вет во мне и ни­как не ос­ты­ва­ет. Ес­ли я смот­рю их, то ви­жу толь­ко то, что не так, не­пра­виль­но, что не по­лу­чи­лось, как бы­ло нуж­но. Для зри­те­ля во­об­ще не очень важ­но, как у ак­те­ра про­ис­хо­дит про­ник­но­ве­ние в суть ро­ли, как он жи­вет и дви­жет­ся. Ва­жен ре­зуль­тат. Ге­ра­си­мов все вре­мя по­вто­рял нам: ис­кус­ст­во су­дят по ре­зуль­та­ту. Вот мы с ва­ми си­дим и раз­го­ва­ри­ва­ем. Вы к че­му-то же ве­де­те наш раз­го­вор, к ка­ко­му-то ре­зуль­та­ту сво­ей ра­бо­ты?

— Да, я хо­чу пред­ста­вить вас на­шим чи­та­те­лям, рас­ска­зать о том, что вы ду­мае­те, чув­ст­вуе­те, пе­ре­жи­вае­те.

— При этом ва­шим чи­та­те­лям во­все ни к че­му знать, как дол­го мы го­во­ри­ли и где имен­но, что про­ис­хо­ди­ло по хо­ду на­шей бе­се­ды. Вот так и в ки­но. За­кад­ро­вая жизнь ос­та­ет­ся за ка­дром. Нас, ак­те­ров ки­но, всю съе­моч­ную груп­пу, су­дят по то­му, что в ито­ге вы­шло на эк­ра­не. И это при­го­вор без пра­ва об­жа­ло­ва­ния. 
Страш­но дру­гое: да­же ес­ли груп­па та­лант­ли­ва, сце­на­рий хо­рош, ре­жис­сер креа­ти­вен, ак­те­ры по­доб­ра­ны удач­но, ус­пех не мо­жет га­ран­ти­ро­вать ни­кто. Ну вот не сой­дут­ся звез­ды, и тво­ре­ния не по­лу­чит­ся. Бу­дет про­сто доб­рот­ное ки­но. Но без ис­кры и без ус­пе­ха. В этом ал­хи­мия на­шей про­фес­сии. На кар­ти­ну ухо­дит ог­ром­ный ку­сок жиз­ни, це­лый год, и по­том уже, по­сле сда­чи ра­бо­ты, ни­че­го не из­ме­нить. По­это­му хо­чет­ся этот год про­жить не зря.

— Вы мно­го раз упо­мя­ну­ли Сер­гея Ап­по­ли­на­рие­ви­ча Ге­ра­си­мо­ва. По­нят­но, что он ваш учи­тель. Но за столь­ко лет, да­же де­ся­ти­ле­тий, не про­изош­ла ли не­кая пе­ре­оцен­ка? Вы ста­ли стар­ше, муд­рее, опыт­нее в про­фес­сии, и на­мно­го…

— Нет, ни­ка­кой уцен­ки, усуш­ки или ут­ру­ски не про­ис­хо­ди­ло и не про­ис­хо­дит до сих пор. Ес­ли бы не бы­ло его, не бы­ло бы и ме­ня как ак­три­сы во­об­ще. Ре­жис­се­ры Алов и Нау­мов диа­мет­раль­но ему про­ти­во­по­лож­ны, их ки­не­ма­то­граф фан­та­сти­че­ский, фан­тас­ма­го­ри­че­ский, не­по­вто­ри­мый. Но имен­но бла­го­да­ря Ге­ра­си­мо­ву я смог­ла ра­бо­тать и с ни­ми. Он нау­чил ме­ня азам и ос­но­вам, опи­ра­ясь на ко­то­рые я смог­ла ме­нять­ся и ра­бо­тать без не­го. Я вклю­чи­лась в иг­ру Ало­ва и Нау­мо­ва с ра­до­стью и уве­рен­но­стью в сво­их си­лах. Но си­лы мне дал Ге­ра­си­мов.

— Вас ино­гда ото­жде­ст­в­ля­ли с ге­рои­ня­ми филь­мов Ге­ра­си­мо­ва, но вы же дру­гая?

— Да, со­вер­шен­но вер­но. Ме­ня счи­та­ли той же де­воч­кой «у озе­ра», что и Ле­на Бар­ми­на, ге­рои­ня филь­ма. Но я не бы­ла то­ж­де­ст­вен­на ей. Всей сво­ей судь­бой я пы­та­юсь до­ка­зать, что Ле­на Бар­ми­на — это ки­но, а я дру­гая. Но я до сих пор бла­го­дар­на Сер­гею Ап­по­ли­на­рие­ви­чу за то, что он что-то уви­дел во мне и у не­го хва­ти­ло муд­ро­сти и пе­да­го­ги­че­ской во­ли из ме­ня, то­гда еще ре­бен­ка, сде­лать пер­со­наж. Из ме­ня, 17-лет­ней, не умев­шей поч­ти ни­че­го и прак­ти­че­ски не по­ни­мав­шей, ку­да ре­жис­сер ме­ня ве­дет. Съем­ки в этом филь­ме, а по­том в «Крас­ном и чер­ном», эти че­ты­ре го­да ре­ши­ли всю мою жизнь, всю мою ак­тер­скую судь­бу.

— За филь­мы «У озе­ра» и «Бе­рег» вы по­лу­чи­ли Гос­пре­мии СССР. Для юной ак­три­сы слу­чай в те го­ды ред­чай­ший. Так что ра­бо­ту Ге­ра­си­мо­ва с ва­ми за­ме­ти­ли не толь­ко вы. По­сле ВГИ­Ка вы ведь еще сни­ма­лись у Мар­ка Дон­ско­го, Сер­гея Уру­сев­ско­го, Юлия Ка­ра­си­ка, Ле­о­ни­да Ма­ря­ги­на, Ми­хаи­ла Швей­це­ра…

— Да, это бы­ли ро­ли, ко­то­рые обо­га­ти­ли ме­ня, уг­лу­би­ли ду­шу, сде­ла­ли серь­ез­нее и опыт­нее в про­фес­сио­наль­ном пла­не. Бы­ла про­ло­же­на до­ро­га, по ко­то­рой я иду до сих пор.

— А по­том поя­ви­лась на свет На­та­ша-млад­шая, ва­ша дочь.

— Она ро­ди­лась пря­мо пе­ред съем­ка­ми филь­ма «Ле­ген­да о Ти­ле». Я прие­ха­ла на съем­ки, ко­гда ей бы­ло две не­де­ли. Ей ис­пол­нил­ся год, ко­гда ее при­нес­ли в па­виль­он, по­ка­за­ли весь этот мир. Она ви­де­ла съем­ки мо­ей сце­ны га­да­ния. Вот с тех пор На­та­ша в ки­но. Шко­ла, ВГИК, ак­тер­ский фа­куль­тет, а по­том и ре­жис­сер­ский. 

— Обыч­но ак­те­ры го­во­рят сво­им де­тям: толь­ко не эта про­фес­сия…

— Я от­но­си­лась спо­кой­но. И ко­гда она са­мо­стоя­тель­но по­сту­пи­ла во ВГИК — то­же. На­та­ша учи­лась у Джи­гар­ха­ня­на и Фи­ло­зо­ва. По окон­ча­нии ста­ла сни­мать­ся. А по­том окон­чи­ла ре­жис­сер­ский и на­ча­ла сни­мать са­ма. Че­ст­но го­во­ря, я хо­те­ла, что­бы она бы­ла ре­жис­се­ром, а не ар­ти­ст­кой. По­то­му что ак­тер за­ви­сим, и та­кая за­ви­си­мость час­то на­пря­га­ет. Долж­но очень по­вез­ти в жиз­ни, что­бы уда­лось со­сто­ять­ся в про­фес­сии. 
А ре­жис­сер — хо­зя­ин на пло­щад­ке, он сам ре­ша­ет все твор­че­ские и ор­га­ни­за­ци­он­ные во­про­сы. Я ра­да то­му, что На­та­ша все де­ла­ет са­ма, и де­ла­ет хо­ро­шо. Ей это нра­вит­ся, и она уме­ет то, че­го не умею я. С ак­те­ра­ми она ра­бо­та­ет по-сво­ему, мо­жет де­ли­кат­но по­ка­зать, что ей нуж­но от ак­те­ра на съем­ках. Это здо­ро­во. 
Я сня­лась в ее пер­вом филь­ме «Год ло­ша­ди — со­звез­дие Скор­пио­на», идею ко­то­ро­го под­ска­зал наш друг То­ни­но Гу­эр­ра во вре­мя од­но­го из сво­их при­ез­дов в Мо­ск­ву из Ита­лии. Сце­на­рий поз­же на­пи­сал Ан­д­рей Мак­си­мов. 

— С ва­ми по­нят­но, а конь был от­ку­да?

— Его на­шла На­та­ша в од­ной из ча­ст­ных ко­ню­шен на ок­раи­не Мо­ск­вы. Он был пя­ти лет, у не­го бы­ли ог­ром­ные пе­чаль­ные гла­за с бе­ло­снеж­ны­ми рес­ни­ца­ми. И зва­ли его Ки­рилл. Ак­те­ром он ока­зал­ся иде­аль­ным, все трю­ки, про­хо­ды, про­ез­ды на трам­вае, подъ­е­мы на эта­жи про­де­лы­вал с охо­той и без про­блем. У ме­ня с ним сло­жи­лись уди­ви­тель­ные от­но­ше­ния: он не от­хо­дил от ме­ня, обе­ре­гал и ста­рал­ся ото всех за­щи­тить. Мне го­во­ри­ли, что это про­сто лю­бовь. Он рев­но­вал ме­ня к парт­не­ру по филь­му Ива­ру Кал­нынь­шу, ста­рал­ся ни­ко­го ко мне во­об­ще не под­пус­кать. 
Был по­след­ний съе­моч­ный день, и он, ви­ди­мо, по­чув­ст­во­вал при­бли­жаю­щее­ся рас­ста­ва­ние. В ка­кой-то мо­мент он страш­но толк­нул ме­ня, по­сле че­го я дол­го ле­чи­лась. Кар­ти­ну за­кон­чи­ли, рас­ста­вать­ся бы­ло жаль, но при­шлось. И вдруг нам со­об­ща­ют, что конь за­бро­шен, где-то там без при­смот­ра и ухо­да. Я на­шла его и по­ня­ла, что рас­ста­вать­ся нель­зя. Он стал Ки­рил­лом Бе­ло­хво­сти­ко­вым и сто­ит сей­час на ко­нюш­не Мо­с­ков­ско­го ип­по­дро­ма. Я его на­ве­щаю, он это­му ра­ду­ет­ся, как ре­бе­нок. Мы с ним раз­го­ва­ри­ва­ем, хо­тя ез­дить на нем вра­чи мне по­ка за­пре­ща­ют. Но я ра­ду­юсь вме­сте с ним, по­то­му что ви­жу, что Ки­рил­лу хо­ро­шо.

— На­стоя­щая ки­нош­ная ис­то­рия.

— Это жизнь.

— А ка­кие но­вые ка­че­ст­ва в до­че­ри вы об­на­ру­жи­ли на этом филь­ме?

— Я уви­де­ла в ней от­ца. Я ду­ма­ла, что она толь­ко мой ре­бе­нок, а на съем­ках по­ня­ла, что На­та­ша — ко­пия от­ца. И по ха­рак­те­ру, и по ма­не­ре по­ве­де­ния. Ме­ня это об­ра­до­ва­ло, по­то­му что в на­шей жиз­ни нуж­но быть имен­но та­кой: иметь внут­рен­ний стер­жень, чет­кое же­ла­ние де­лать так, как са­мой хо­чет­ся, и зна­ние, как это­го до­бить­ся. Это от не­го, от от­ца.

— Мы еще не по­го­во­ри­ли о ва­шем му­же, из­вест­ном и мас­ти­том ки­но­ре­жис­се­ре Вла­ди­ми­ре Нау­мо­ве.

А ме­ж­ду тем его роль в ва­шей жиз­ни очень су­ще­ст­вен­на.

— Да, это так. У ме­ня креп­кий тыл, в его филь­мах я сыг­ра­ла свои луч­шие ро­ли. Мне есть с кем по­го­во­рить о се­бе и сво­их про­бле­мах. Да­же ес­ли у ме­ня лич­но нет съе­мок, бла­го­да­ря ему в мо­ей жиз­ни столь­ко все­го про­ис­хо­дит, что она до кра­ев на­пол­не­на и ин­те­рес­на. 
Я жи­ву в не­ко­ей твор­че­ской ау­ре. Ко все­му про­че­му Во­ло­дя пре­крас­ный ху­дож­ник, и его кар­ти­ны мне бе­зум­но нра­вят­ся. Кста­ти, в ию­не он стал по­чет­ным ака­де­ми­ком Ака­де­мии ху­до­жеств Рос­сии. Это уже пя­тая его ака­де­мия. У не­го бы­ли вы­став­ки в Пуш­кин­ском му­зее, в му­зее Кан­дин­ско­го в Мюн­хе­не, в Япо­нии. Вот он при­хо­дит ве­че­ром со съе­мок, а у не­го еще мил­ли­он идей, про­ек­тов и на­ме­ре­ний, и он бу­дет пе­ре­ска­зы­вать мне но­вый сце­на­рий, ко­то­рый со­би­ра­ет­ся по­ста­вить в сле­дую­щий раз. У нас в до­ме и се­мье по­сто­ян­ная ау­ра твор­че­ст­ва, нам ни­ко­гда не бы­ло и не бу­дет скуч­но. Мне это нра­вит­ся.

— Вся ва­ша жизнь — это ки­но и се­мья?

— В ос­нов­ном да. Но есть еще за­бо­ты, что на­зы­ва­ет­ся, по ду­ше. Од­на из них — по­езд­ки по дет­ским до­мам, по­мощь де­тям. И вто­рая — фес­ти­валь «Я и се­мья», где я пре­зи­дент. В ны­неш­нем го­ду он прой­дет в ию­ле в Та­ма­ни. Этот фес­ти­валь уч­ре­ж­ден три го­да на­зад и в пер­вый раз про­во­дил­ся в Мо­ск­ве. Он осо­бен­ный, по­то­му что по­свя­щен кар­ти­нам для се­мей­но­го про­смот­ра, филь­мам для де­тей, ак­тер­ским ди­на­сти­ям. Дру­го­го та­ко­го в стра­не нет, и я ра­да, что мы за­пол­ня­ем этот про­бел. В даль­ней­шем наш фес­ти­валь ста­нет пу­те­ше­ст­во­вать по ре­гио­нам, у не­го бу­дет не один го­род при­пис­ки. Поя­вят­ся в его про­грам­ме и рет­ро­ки­но, и клас­си­ка.

— 28 ию­ля вы от­ме­ти­те свой день ро­ж­де­ния. Бу­дут по­здрав­ле­ния, по­дар­ки… Лю­би­те по­лу­чать по­дар­ки?

— Да не так что­бы уж очень.

— А есть та­кие, что вам осо­бен­но до­ро­ги?

— Ко­гда мои ро­ди­те­ли по­зна­ко­ми­лись, а про­изош­ло это в 1949 го­ду в Ка­на­де, где они ра­бо­та­ли в по­соль­ст­ве, па­па по­да­рил ма­ме на день ро­ж­де­ния пуд­ре­ни­цу, где на­вер­ху бы­ла изо­бра­же­на де­воч­ка, очень по­хо­жая на нее. Всю жизнь та пуд­ре­ни­ца с па­пи­ной ви­зит­кой бы­ла у ма­мы. На мой день ро­ж­де­ния ма­ма Ан­то­ни­на, ко­то­рой сей­час 83 го­да, при­нес­ла ее, и там ле­жа­ли уже две ви­зит­ки — па­пы и ее. Она по­про­си­ла ме­ня со­хра­нить ее. Пуд­ре­ни­ца те­перь у ме­ня. До­ро­же это­го по­дар­ка я ни­че­го не по­лу­ча­ла. Сей­час я точ­но знаю, что са­мое глав­ное в жиз­ни — ро­ди­те­ли и се­мья. Ес­ли есть это, зна­чит, есть ты. И есть чем жить. Ра­ди род­ных и близ­ких нуж­но мно­гое брать на се­бя. Толь­ко так мож­но по­бе­дить.

         Жур­нал «БОСС»

         №7 2007 г.