текст | Леонтий БУКШТЕЙН
1 апреля в России отмечается День геолога. Праздник наверняка станет поводом поговорить о проблемах отрасли.
Совсем нечаянно, роясь в правительственных документах прошлого столетия, я обнаружил постановление Совета Министров СССР от 22 января 1958 года № 91, касающееся положения о порядке начала и прекращения разведочного бурения на нефть или газ на новых площадях и ввода нефтяных и газовых месторождений в промышленную разработку. Тогда, полвека назад, обязательными условиями для начала глубокого разведочного бурения на нефть или газ на новых площадях были названы необходимый комплекс геолого-поисковых (геологических и геофизических) работ, определение благоприятных условий возможного скопления залежей углеводородов и составление геологических (структурных) карт и отчетов. Указано было и то, что глубокое разведочное бурение на новых площадях, а также бурение глубоких поисково-структурных и опорных скважин производятся на основе проекта разведочных работ на нефть или газ, предусматривающего геологическое и технико-экономическое обоснование бурения. Среди структур исполнительной власти, утверждавших эти работы, упоминались Министерство газовой промышленности, Министерство нефтяной промышленности, Министерство геологии СССР…
Кстати, три с лишним десятилетия после выхода этого документа руководство страны с регулярностью, не допускавшей перебоев, издавало по-становления, направленные на развитие геолого-поисковой отрасли в стране. Выделяли для данного сектора экономики и приличные средства из госбюджета. Понимали, что работа эта небыстрая, но в итоге крайне необходимая…
И не то чтобы ностальгия меня замучила, но такое вот обстоятельное изложение порядка действий в глубинах отечественных недр заставило еще раз задуматься: а правы ли были в своих решениях функционеры новейших времен, враз упразднившие старые структуры и тем самым невольно инициировавшие упадок отечественной геолого-поисковой практики? О науке не говорю, она, несмотря на все препоны и трудности, «окуклилась» в своих лабораториях и дожидалась лучших времен. Причем не в бездействии: исследования худо-бедно шли, и сегодня ученым-геологам есть что положить на стол специалистам разведочного бурения и добывающих предприятий. А вот производственным структурам геологов-поисковиков повезло меньше. Они расслоились, растеряли множество высоко-классных специалистов, уступили свои рабочие места сервисным компаниям с запада и юга Европы… Те, непостижимым образом совершенно точно указывая места залегания нефте- и газоносных пластов, получали неплохие заказы на исследования. Но только кое-где по курилкам шел шепоток: нашими картами пользуются, результаты наших работ реализуют. Может быть, это и не совсем так, но мне лично кажется, что вполне и очень даже вероятно.
Геологи в России никогда не были «упакованными» людьми, слыли бессребрениками, «повернутыми» на своей профессии. Не случайно во время оно именно геологи стали символом бескорыстия и преданности делу. Это было тогда, когда собственность и имущественные права считались чем-то бесконечно чуждым нашему гражданину, едущему «за туманом и за запахом тайги».
Те времена прошли, не стало министерств, напрямую связанных с исследованием недр, бурением и добычей. Особенно Мингео жалко. Абсолютно непонятно, почему в стране, живущей за счет подземных богатств, нет профильной структуры, ведущей реестр этих богатств, профессионально присматривающей за ними, регулирующей их открытие и использование. В новом Минприроды есть, конечно, соответствующие ведомства, их специалисты трудятся в поте лица, стараясь регулировать процесс. Но Мингео все равно жалко. Осиротевшая отрасль так и не может выбраться на прежние высоты. Как говорится, как будто все есть, а чего-то такого не хватает.
У России по-прежнему достаточно разведанных и вовсе неразведанных запасов и на севере, и в Западной Сибири, и на Крайнем Севере, и в Восточной Сибири, и на шельфе Арктики. Причем не будем забывать, что речь идет не только об углеводородном сырье. Есть еще и редкоземельные, драгоценные металлы, алмазы и прочее, и прочее. Многие из этих запасов, расположенные в Центральной России, на Урале и в Западной Сибири, изучены достаточно хорошо. Теперь наступает черед Восточной Сибири, Крайнего Севера и Дальнего Востока. Например, Программа геологического изучения и предоставления в пользование месторождений углеводородного сырья Восточной Сибири и Республики Саха (Якутия) предусматривает, что на подготовку запасов нефти, необходимых для обеспечения работы нефте-провода Восточная Сибирь — Тихий океан (ВСТО), к 2020 году потребуется $16,3 млрд. Из них 10% будет вложено государством, а 90% — частными компаниями России. Не здесь ли собака порылась? Государство уступает пальму первенства частному капиталу и ждет, что он будет достойно удерживать эту пальму многие и многие годы. Даже в таких суровых краях, где не то что южные пальмы, а и вполне северные деревья не часто растут. В конце концов, инвестиционный климат признает только плюсовые температуры и постоянное поддержание их на разных параллелях.
Отдельно нужно упомянуть об экспериментальной минералогии, петрологии и геохимии — отраслях, объединяющих сотни ученых, ведущих экспериментальные физико-химические исследования в области наук о Земле. Они видят далеко вперед и подсказывают геологам объекты и территории для исследования.
Одним словом, заделы предыдущих десятилетий подошли к критическому уровню, и, как это часто бывает у нас в стране, снова востребованы герои прежних лет, а также их потомки и преемники. А значит, к месту будет вспомнить припев старой песни: держись, геолог, крепись, геолог, — ты ветра и солнца брат.
Журнал «БОСС» № 4 2007 г.