Игорь МАС­ЛЕН­НИ­КОВ: жи­ву как жи­ву

Бе­се­ду вел Ле­он­тий Бук­штейн

Фото автора

Пе­ре­чис­ле­ние его филь­мо­гра­фии, на­град и ти­ту­лов за­ни­ма­ет ров­но три пе­чат­ные стра­ни­цы. Он пре­зи­дент ки­но­сту­дии «Тро­иц­кий мост» в Санкт-Пе­тер­бур­ге, на­пи­сал кни­гу о жиз­ни, сни­ма­ет филь­мы, пре­по­да­ет во ВГИ­Ке в Мо­ск­ве, ра­бо­та­ет в экс­перт­ном со­ве­те Гос­ки­но Рос­сии по от­бо­ру сце­на­ри­ев. У не­го 14-лет­няя дочь и ро­див­шая­ся в Аме­ри­ке 22 ян­ва­ря пра­внуч­ка. Это все — о ки­но­ре­жис­се­ре, сце­на­ри­сте, про­дю­се­ре и пе­да­го­ге Иго­ре Мас­лен­ни­ко­ве, от­ме­тив­шем в 2006 го­ду свое 75-ле­тие.

— Игорь Фе­до­ро­вич, вы все то в Пе­тер­бур­ге, то в Мо­ск­ве. А что вас зо­вет из Се­вер­ной сто­ли­цы в «юж­ную»? Мож­но ведь управ­лять­ся и по элек­трон­ной поч­те?..

— В Мо­ск­ве ме­ня дер­жит ВГИК. Еще пять лет то­му на­зад я взял здесь мас­тер­скую и, че­ст­но го­во­ря, втя­нул­ся в пре­по­да­ва­тель­ское де­ло. Груп­па у ме­ня не слиш­ком боль­шая. Все­го 15 че­ло­век. Но ре­бят­ки все мне нра­вят­ся. Ум­нень­кие, не без божь­ей ис­кры. К сво­ему не­ко­то­ро­му удив­ле­нию, об­на­ру­жил, что боль­шин­ст­во бу­ду­щих ре­жис­сер­ских све­тил оте­че­ст­вен­но­го ки­но — де­воч­ки. Они ма­ло то­го что ста­ра­тель­ные, они еще и ду­шев­нее маль­чи­ков. От­то­го и глуб­же про­ни­ка­ют в пси­хо­ло­гию ге­ро­ев ки­но — то­го, что смот­рят, и то­го, что пы­та­ют­ся уже сни­мать. Это я су­жу по их об­су­ж­де­ни­ям сце­на­ри­ев, учеб­ных ра­бот и про­чим зна­ко­вым точ­кам.

Но, ко­неч­но, моя ос­нов­ная жизнь — в Пе­тер­бур­ге. И де­ло не толь­ко в по­эзии, но и в гру­бой про­зе. Как и все сто­лич­ное, це­ны на ус­лу­ги по про­из­вод­ст­ву филь­мов в Мо­ск­ве слиш­ком вы­со­кие. А мы те­перь ко­пе­еч­ку долж­ны счи­тать. Вот та­кая на­ша жизнь.

— Но на­чи­на­лась она со­всем в дру­гих ус­ло­ви­ях…

— Ес­те­ст­вен­но. Да­же та­ко­го по­ня­тия не бы­ло, как стои­мость арен­ды па­виль­о­нов в 1967 го­ду, ко­гда вме­сте с Иль­ей Авер­ба­хом мы сня­ли свой ди­плом­ный фильм «Лич­ная жизнь Ку­зяе­ва Ва­лен­ти­на». А те­перь дру­гие вре­ме­на.

— Вы ведь сна­ча­ла окон­чи­ли га­зет­ное от­де­ле­ние фил­фа­ка в Ле­нин­град­ском уни­вер­си­те­те, бы­ли ре­дак­то­ром, сце­на­ри­стом, ав­то­ром-опе­ра­то­ром Ле­нин­град­ско­го ТВ…

— Да, и лишь спус­тя 11 лет по­сту­пил на Выс­шие ре­жис­сер­ские кур­сы при «Лен­филь­ме». На­зо­ву толь­ко имя сво­его мас­те­ра, у ко­то­ро­го учил­ся, — Гри­го­рия Ко­зин­це­ва, и вам все с на­ча­лом мо­ей ки­нош­ной жиз­ни ста­нет яс­но. Хо­тя по­на­ча­лу он при­нял ме­ня, ви­ди­мо, по­то­му, что я пред­ста­вил свои ри­сун­ки, а он, ока­зы­ва­ет­ся, и сам вы­шел из ху­дож­ни­ков.

— В ито­ге он ока­зал­ся прав.

— На­вер­ное. Но, знае­те, у ме­ня в жиз­ни все по­лу­ча­лось са­мо со­бой, как бы слу­чай­но. Хо­тел стать ар­хи­тек­то­ром, а вы­шло так, что по­сту­пил на фи­ло­ло­ги­че­ский фа­куль­тет. По­том — те­ле­ви­де­ние. Здесь опять по­вез­ло: ра­бо­тал на те­ле­ви­де­нии, с Ге­ор­ги­ем Тов­сто­но­го­вым в ка­че­ст­ве сце­но­гра­фа в БДТ им. Горь­ко­го сде­лал не­сколь­ко спек­так­лей.

Ко­гда сня­ли с долж­но­сти Ни­ки­ту Сер­гее­ви­ча Хру­ще­ва, я ра­бо­тал глав­ным ре­дак­то­ром ли­те­ра­тур­но-дра­ма­ти­че­ско­го ве­ща­ния. На ТВ ста­ло не­спо­кой­но, на­ча­лись вы­во­лоч­ки и чте­ние но­та­ций: не так ви­ди­те, не так ста­ви­те, не так в спек­так­лях рас­став­ляе­те ак­цен­ты… В об­щем, воз­вра­ща­лись преж­ние вре­ме­на. Так я при­шел к Ко­зин­це­ву. А мне то­гда ис­пол­ни­лось уже 34 го­да, я был стар­шим на кур­се.

По хо­ду уче­бы я с то­ва­ри­ща­ми от­смот­рел поч­ти че­ты­ре сот­ни кар­тин, «за­кры­тых» для все­об­ще­го про­смот­ра по псев­до­по­ли­ти­че­ским мо­ти­вам. Мож­но ска­зать, что это был вто­рой мой уни­вер­си­тет. В те го­ды мне нра­ви­лись филь­мы на те­мы боль­шой по­ли­ти­ки, та­кие как «Мис­тер Смит едет в Ва­шинг­тон». Знае­те, как лю­бят аме­ри­кан­цы сни­мать про сво­их пре­зи­ден­тов, се­на­то­ров и т. д. В ту по­ру у ме­ня на­ча­лось об­ще­ние с из­вест­ным то­гда жур­на­ли­стом Юри­ем Чер­ни­чен­ко. Он на­пи­сал сце­на­рий филь­ма про ос­вое­ние це­ли­ны. Но не про ду­тые ус­пе­хи, а про те тра­ге­дии, что со­про­во­ж­да­ли эту ог­ром­ную аван­тю­ру, не под­го­тов­лен­ную ма­те­ри­аль­но, не про­ду­ман­ную в де­та­лях. Я ух­ва­тил­ся за эту те­му и ре­шил сни­мать фильм, не по­ни­мая, что «очер­нить» (в то­гдаш­них тер­ми­нах) под­виг це­лин­ни­ков под ру­ко­во­дством Л.И. Бреж­не­ва нам не по­зво­лят ни­как и ни­ко­гда. Ведь Ле­о­нид Иль­ич стал уже ген­се­ком пар­тии. Сце­на­рий одоб­рил Ле­нин­град­ский об­ком КПСС, а в Мо­ск­ве его, ко­неч­но, за­ру­би­ли. То­гда я вер­нул­ся на «Лен­фильм» и дал се­бе сло­во ни­ко­гда боль­ше не за­ни­мать­ся по­ли­ти­кой и конъ­юнк­ту­рой.

— Ка­кой по­сле это­го пер­вый фильм вы сня­ли?

— «Гон­щи­ки». Сце­на­рий был не ах­ти, но фильм по­лу­чил­ся ни­че­го се­бе. Он, кста­ти, как и «Яро­слав­на — ко­ро­ле­ва Фран­ции», ши­ро­ко­фор­мат­ный. Та­кое тех­ни­че­ское нов­ше­ст­во счи­та­лось в 70-х го­дах пер­спек­тив­ным, по всей стра­не соз­да­ва­лось обо­ру­до­ва­ние для съе­мок, про­ек­ци­он­ные ап­па­ра­ты для ки­но­те­ат­ров. «Ва­тер­лоо» Бон­дар­чу­ка то­же бы­ло ши­ро­ко­фор­мат­ным. Эф­фект от та­ко­го про­смот­ра был не­обы­чай­ным, кар­тин­ка — чу­до. По­том это тех­ни­че­ское на­прав­ле­ние за­чах­ло. Но­вые вея­ния с ви­део и про­ек­то­ра­ми до­би­ли его со­всем. А жаль.

— За­тем у вас бы­ло мно­же­ст­во филь­мов и для об­ще­эк­ран­но­го про­ка­та, и для те­ле­ви­де­ния. Вас да­же ве­ли­ча­ют от­цом рос­сий­ско­го те­ле­се­риа­ла, под­ра­зу­ме­вая ле­ген­дар­ные филь­мы про Шер­ло­ка Хол­мса, а так­же «Зим­нюю виш­ню» с про­дол­же­ния­ми. Как все это вам уда­ва­лось?

— Вы ду­мае­те, это все про­ис­хо­ди­ло по ка­ко­му-то умыс­лу, по ка­ко­му-то за­ра­нее на­пи­сан­но­му пла­ну? Дол­жен вам при­знать­ся: я ни­ко­гда не пла­ни­ро­вал и не пла­ни­рую свою жизнь. Тем бо­лее жиз­нен­ный ус­пех. Счи­таю это бес­по­лез­ным за­ня­ти­ем, а для ме­ня лич­но про­сто вред­ным. Ес­ли жи­ву как жи­ву, то все, что я де­лаю, по­лу­ча­ет­ся (или не по­лу­ча­ет­ся) как бы са­мо со­бой. Сто­ит мне за­ду­мать­ся о пла­ни­ро­ва­нии — тут же на­чи­на­ют­ся раз­но­го ро­да про­бле­мы. Вот стои­ло сей­час, в на­ши дни, спла­ни­ро­вать кон­цеп­цию мое­го но­во­го филь­ма «Рус­ские день­ги» по пье­сам ге­ни­аль­но­го Ост­ров­ско­го — и тут же по­шли ямы и рыт­ви­ны. Так что ни­ка­ких пла­нов у ме­ня не бы­ло и нет. К сло­ву, вы упо­мя­ну­ли про Шер­ло­ка Хол­мса и в оче­ред­ной раз со­вер­ши­ли ошиб­ку.

— Что вы имее­те в ви­ду?

— А то, что весь фо­кус ус­пе­ха, слу­чив­ше­го­ся с этим филь­мом, по мо­ему скром­но­му мне­нию, как раз не в од­ном Хол­мсе, а в ду­эте Холмс — Ват­сон. А мо­жет, и в трио Холмс — Ват­сон — мис­сис Хад­сон.

— Ско­рее все­го, да. Я сам при по­втор­ных про­смот­рах с упое­ни­ем ожи­дал ре­п­лик мис­сис Хад­сон и ка­ж­дый раз хо­хо­тал от ду­ши. Тут есть за­гад­ка, о ко­то­рой все хо­тел спро­сить вас. Как вам уда­ет­ся уга­ды­вать имен­но тех ак­те­ров, что вам нуж­ны для филь­ма?

— Да не бы­ва­ет у ме­ня кон­цеп­ции до на­ча­ла филь­ма. Он же жи­вой, он ро­ж­да­ет­ся на съе­моч­ной пло­щад­ке! Ка­кие мо­гут быть пред­ва­ри­тель­ные рас­че­ты? Ко­неч­но, ду­маю, пред­по­ла­гаю, ка­кие-то сце­ны про­иг­ры­ваю в го­ло­ве. Но так, что­бы же­ст­ко за­дать бу­ду­щий фильм и с на­ча­лом съе­моч­но­го пе­рио­да ать-два по­шли на реа­ли­за­цию ус­пеш­ной кон­цеп­ции, — это­го не бы­ло и нет.

— У вас в ак­ти­ве поч­ти три де­сят­ка филь­мов, вы мно­го­крат­ный при­зер и лау­ре­ат оте­че­ст­вен­ных и ме­ж­ду­на­род­ных фес­ти­ва­лей, лау­ре­ат Гос­пре­мии 2001 го­да за лич­ный вклад в раз­ви­тие оте­че­ст­вен­но­го те­ле­ви­зи­он­но­го ки­но. Ин­те­рес­но, а ка­кой фильм нра­вит­ся вам са­мо­му?

— Не люб­лю пе­ре­смат­ри­вать свои ра­бо­ты. Не люб­лю, по­то­му что ви­жу ка­кие-то изъ­я­ны, не­до­че­ты. И ес­ли так слу­ча­ет­ся, что смот­рю сно­ва, то опять на­хо­жу не­дос­тат­ки, уже но­вые. Тя­же­лое за­ня­тие. Но од­на кар­ти­на, мне ка­жет­ся, уда­лась пол­но­стью. Это те­ле­ви­зи­он­ный фильм 1982 го­да «Пи­ко­вая да­ма». Ка­ж­дый раз, ко­гда его смот­рю, я по­лу­чаю удо­воль­ст­вие.

— Вот как? И по­че­му же?

— В нем нет «за­зуб­рин» в про­фес­сио­наль­ном смыс­ле. И по­то­му еще, что мне, нам, съе­моч­ной груп­пе уда­лось то, что до нас не сде­лал ни­кто: вер­нуть оте­че­ст­вен­но­му те­ле­зри­те­лю пер­во­на­чаль­ное со­дер­жа­ние пуш­кин­ской по­вес­ти, точ­нее, боль­шо­го рас­ска­за на 28 стра­ниц, его смыс­ла и всех его де­та­лей.

— На­при­мер?

— Наш зри­тель, при­вык­ший к опе­ре Чай­ков­ско­го, пред­став­ля­ет се­бе со­вер­шен­но дру­гую ис­то­рию. От­лич­ную от той, что на­пи­сал Пуш­кин. Вы-то ее пом­ни­те?

— Ну… Там Ли­за, ста­ру­ха, Гер­ман.

— А! И вы то­же! Нет там Ли­зы — есть Ели­за­ве­та Ива­нов­на. И не имя Гер­ман, а Гер­манн, с дву­мя «н», не­мец­кая фа­ми­лия.

— Ох, вы пра­вы…

— Даль­ше. У Чай­ков­ско­го «Пи­ко­вая да­ма», на­пи­сан­ная по либ­рет­то его бра­та Мо­де­ста, — это ро­ман­ти­че­ская ис­то­рия, пе­ре­не­сен­ная в XVIII век. Все хо­дят в на­пуд­рен­ных па­ри­ках, кра­са­вец Гер­ман влюб­лен в Ли­зу, ко­то­рая то­пит­ся в зим­ней Ка­нав­ке… И это ста­ло ка­но­ни­че­ским как бы тек­стом. Ни­че­го та­ко­го у Пуш­ки­на нет. На­про­тив, все со­всем по-дру­го­му.

Пре­ж­де все­го, у не­го опи­са­на дру­гая эпо­ха, дру­гие лю­ди и дру­гая си­туа­ция. На­чать с то­го, что сам Пуш­кин был пе­тер­бург­ским ари­сто­кра­том, не очень-то жа­ло­вав­шим ино­род­цев, осо­бен­но нем­цев. Они бы­ли в Санкт-Пе­тер­бур­ге ре­мес­лен­ни­ка­ми, мел­ки­ми тор­гов­ца­ми, ин­же­не­ра­ми и офи­це­ра­ми. Они за свою ска­ред­ность, рас­чет­ли­вость и обы­ва­тель­ское ми­ро­воз­зре­ние (по мне­нию Пуш­ки­на) за­слу­жи­ли у не­го весь­ма кри­тич­ное к ним от­но­ше­ние. Не бу­дем сей­час су­дить по­эта, но нуж­но по­нять, из че­го про­рос­ли его об­ра­зы и сю­же­ты. Так вот, все эти столь не­лю­би­мые Пуш­ки­ным ка­че­ст­ва и бы­ли им во­пло­ще­ны в Гер­ман­не, ко­то­ро­му он да­же име­ни не дал. Этот ге­рой ус­лы­шал на ве­че­ре у На­ру­мо­ва рас­сказ Том­ско­го о его ба­буш­ке. Ни один из иг­ро­ков в кар­ты, си­дев­ших за сто­лом, не при­дал зна­че­ния этой за­бав­ной ис­то­рии, и толь­ко Гер­манн ух­ва­тил­ся за нее. Кста­ти, сам он не иг­рал в кар­ты. И вот он идет по Пе­тер­бур­гу, смот­рит на дом, где гра­фи­ня жи­вет, и ду­ма­ет: «Не влю­бить ли эту гра­фи­ню в се­бя, что­бы уз­нать ро­ко­вую тай­ну?» А гра­фи­не уже под 90 лет. За­тем он ви­дит в окош­ке мо­ло­день­кое ли­чи­ко Ели­за­ве­ты Ива­нов­ны, вос­пи­тан­ни­цы гра­фи­ни. И ре­ша­ет пе­ре­клю­чить­ся на нее, по­сы­ла­ет ей лю­бов­ные пись­ма — пе­ре­во­ды из не­мец­ких ро­ма­нов…

В об­щем, мы сде­ла­ли этот те­ле­фильм с Вик­то­ром Про­ску­ри­ным в глав­ной ро­ли. Он иг­ра­ет имен­но та­ко­го не­сим­па­тич­но­го рас­чет­ли­во­го «нем­чи­ка», ка­ким его ви­дел Пуш­кин. Гра­фи­ню иг­ра­ет ве­ли­кая Еле­на Ни­ко­ла­ев­на Го­го­ле­ва из Ма­ло­го те­ат­ра. Плюс Ин­но­кен­тий Смок­ту­нов­ский, Ал­ла Де­ми­до­ва. Весь со­став, как се­го­дня при­ня­то го­во­рить, звезд­ный.

— Сей­час это на­зы­ва­ет­ся кас­тин­гом, а в те го­ды? Вы лич­но от­би­ра­ли ак­те­ров?

— Да. Все­гда это де­лал и де­лаю сам.

— И по­че­му-то ча­ще все­го по­па­дае­те точ­но.

— В ре­жис­сер­ской ра­бо­те са­мое важ­ное — со­брать ра­бо­то­спо­соб­ную груп­пу, соз­дать ак­тер­ский ан­самбль.То­гда эта те­ле­га по­едет. Да­же са­ма.

— Пря­мо-та­ки без ре­жис­се­ра?

— Ре­жис­сер ну­жен, ко­неч­но. Но кар­ди­наль­ный во­прос — кто при­гла­шен на кар­ти­ну. Со мной все­гда ра­бо­та­ют пре­крас­ные ас­си­стен­ты. Они ор­га­ни­зу­ют жизнь ак­те­ров, ко­то­рых я счи­таю са­мы­ми глав­ны­ми для ки­но. С них нуж­но сду­вать пы­лин­ки, их нуж­но ле­ле­ять, с ни­ми и их осо­бен­но­стя­ми нуж­но счи­тать­ся. Ес­ли они чув­ст­ву­ют се­бя ком­форт­но, то они от­да­ют­ся де­лу пол­но­стью. А ра­бо­тать в ки­но очень труд­но. В пер­вую оче­редь по­то­му, что ак­тер здесь не иг­ра­ет спек­такль от на­ча­ла до кон­ца и не име­ет воз­мож­но­сти стро­ить ло­ги­ку ха­рак­те­ра в пре­де­лах ча­са-двух. У нас фи­нал мо­жет сни­мать­ся в ию­ле, а на­ча­ло в де­каб­ре. По­ди-ка за­пом­ни свое со­стоя­ние и на­строе­ние. А на­до. Вот тут и ви­ден про­фес­сио­нал.

— А кро­ме?...

— Не кро­ме, а глав­ный че­ло­век по­сле ре­жис­се­ра — это опе­ра­тор. Ре­жис­сер и опе­ра­тор — это как муж и же­на. Они свя­за­ны очень плот­но и в идей­ном смыс­ле, и по-че­ло­ве­че­ски. Фильм ведь та­кое хит­рое де­ло, что все тон­ко­сти и ме­ло­чи на съе­моч­ной пло­щад­ке по­том про­сту­па­ют в кар­ти­не. Ес­ли ее де­лать хо­лод­ны­ми ру­ка­ми, то и фильм по­лу­чит­ся хо­лод­ный, зри­те­лю не­ин­те­рес­ный.

Юрий Векс­лер, с ко­то­рым я сде­лал мно­го филь­мов, был как раз та­ким опе­ра­то­ром. Мы с ним за­те­ва­ли и «Хол­мса», и «Виш­ню». Его уже нет с на­ми, но он был на­стоя­щим опе­ра­то­ром ху­до­же­ст­вен­но­го ки­но: ему бы­ли ин­те­рес­ны ак­те­ры, ин­те­рес­на дра­ма­тур­гия. Он по­ни­мал пла­сти­ку ак­те­ра. И это глав­ное. По­то­му что в ито­ге вы, зри­те­ли, ви­ди­те сце­ну филь­ма та­кой, ка­кой ее уви­дел опе­ра­тор. По­это­му, хо­тя я сво­ему опе­ра­то­ру обыч­но до­ве­рял, но все вре­мя за­гля­ды­вал в ка­ме­ру, смот­рел в ви­до­ис­ка­тель. Толь­ко Юрия Векс­ле­ра я не кон­тро­ли­ро­вал, до­ве­рял ему аб­со­лют­но.

— Кто еще в съе­моч­ной груп­пе ва­жен для вас?

— Ко­неч­но, ху­дож­ник. Этот че­ло­век дол­жен быть эн­цик­ло­пе­ди­че­ски об­ра­зо­ван, знать ланд­шаф­ты стра­ны и ми­ра, знать, что и где ис­кать. При этом он не­обя­за­тель­но дол­жен хо­ро­шо ри­со­вать. Ес­ли вы где-то на вы­став­ке ви­ди­те эс­ки­зы ху­дож­ни­ка к та­ко­му-то филь­му, на 90% мож­но ут­вер­ждать, что они сде­ла­ны по­сле филь­ма, а не до не­го. По­то­му что ху­дож­ни­ку не­ко­гда этим за­ни­мать­ся на съе­моч­ной пло­щад­ке или во вре­мя под­го­то­ви­тель­но­го пе­рио­да. На­до же най­ти и ото­брать на­ту­ру, ин­терь­е­ры, об­су­дить все это с ре­жис­се­ром.

Мно­гие го­ды со мной ра­бо­та­ла се­мья ху­дож­ни­ков Ка­план: Марк и Иса­ак, а так­же Бел­ла Ма­не­вич. Они бы­ли за­ме­ча­тель­ные ри­со­валь­щи­ки. Дру­гие мои ху­дож­ни­ки ри­со­ва­ли не так уж бле­стя­ще, за­то они хо­ро­шо зна­ли про­из­вод­ст­во, вла­де­ли сто­ляр­ным ин­ст­ру­мен­том, ма­ляр­ны­ми кис­тя­ми и крас­ка­ми. А вот у Исаа­ка Ка­пла­на все­гда бы­ла с со­бой сум­ка че­рез пле­чо, в сум­ке же все­гда «ма­лыш»…

— Это что та­кое?

— Ну, че­куш­ка вод­ки.

— Пил?

— Он? Нет! Но с ра­бо­чи­ми сце­ны или снаб­жен­ца­ми в ин­те­ре­сах де­ла — по­зво­лял се­бе… Без это­го сред­ст­ва взаи­мо­по­ни­ма­ния с ни­ми ино­гда бы­ло не дос­тичь. Но в то же вре­мя мои ху­дож­ни­ки — это ин­тел­ли­гент­ные лю­ди, знаю­щие ис­то­рию жи­во­пи­си, знаю­щие что и где на­хо­дит­ся. Вот я сей­час ра­бо­тал с Ми­хаи­лом Суз­да­ло­вым над филь­мом по Ост­ров­ско­му. Го­во­рю ему: «Ми­ша, нам нуж­на бар­ская усадь­ба XIX ве­ка, при­лич­но со­хра­нив­шая­ся». От­ве­ча­ет: «Игорь Фе­до­ро­вич, пять ми­нут!» От­кры­ва­ет кар­то­те­ку, а там все, что ре­жис­се­ру угод­но: и усадь­бы, и бар­ские до­ма, и ку­пе­че­ские до­ма, и ста­рин­ные улоч­ки. Вот что та­кое про­фес­сио­наль­ный ху­дож­ник ки­но.

— И на­ко­нец…

— Еще не все. Есть прак­ти­че­ски не из­вест­ные зри­те­лям лю­ди. Это сце­на­ри­сты. Мой по­сто­ян­ный ав­тор — Вла­ди­мир Ива­но­вич Ва­луц­кий. Он про­фес­сио­нал, и он ме­ня тер­пит. Он не пи­са­тель, но он — кон­ст­рук­тор. Зна­ет, как стро­ить сце­на­рий, что­бы ки­но­ре­жис­сер мог по­стро­ить кар­ти­ну. У нас об­щие вку­сы и ин­те­ре­сы. При та­ком рас­кла­де со­труд­ни­че­ст­во ста­но­вит­ся ком­форт­ным и вза­им­но ин­те­рес­ным. Пер­вую об­щую кар­ти­ну «Зав­тра, третье­го ап­ре­ля…» мы с ним сде­ла­ли в 1969 го­ду. По­том бы­ли «Яро­слав­на — ко­ро­ле­ва Фран­ции», «Зим­няя виш­ня», не­сколь­ко филь­мов в се­риа­ле о Хол­мсе и т. д. Ско­ро уже 40 лет, как мы ра­бо­та­ем вме­сте. И сей­час он сно­ва со мной.

— И на­ко­нец…

— Ну хо­ро­шо, на­ко­нец. О том, че­го зри­те­ли ча­ще все­го про­сто не за­ме­ча­ют. Или вос­при­ни­ма­ют под­соз­на­тель­но. Это му­зы­ка в ки­но. Я все вре­мя ра­бо­таю со «сво­им» ком­по­зи­то­ром Вла­ди­ми­ром Сер­гее­ви­чем Даш­ке­ви­чем.

— Ну-у-у, да вы со­бра­ли во­круг се­бя звезд, вот и по­лу­ча­ет­ся хо­ро­шее ки­но.

— Да?! Это они ста­ли звез­да­ми, по­то­му что ра­бо­та­ют со мной. Шу­чу. Дей­ст­ви­тель­но, все это лю­ди яр­кие, спо­соб­ные, про­фес­сио­наль­ные. Вот и Вла­ди­мир Даш­ке­вич из их чис­ла. Глав­ное дос­то­ин­ст­во ком­по­зи­то­ра ки­но — уметь пи­сать му­зы­ку по имею­ще­му­ся ма­те­риа­лу. Даш­ке­вич в этом смыс­ле пре­крас­ный сти­лист. Он пи­сал му­зы­ку прак­ти­че­ски ко всем мо­им филь­мам, кро­ме «Пи­ко­вой да­мы», где для фик­са­ции под­лин­ной эпо­хи бы­ла взя­та му­зы­ка ком­по­зи­то­ра XVIII ве­ка Борт­нян­ско­го. Но, лю­бя Даш­ке­ви­ча, я с ним бес­по­ща­ден и жес­ток: не от­ста­ну, по­ка не вы­даст то, что на­чи­на­ет зву­чать у ме­ня в го­ло­ве. Я для не­го хоть и друг, но все-та­ки за­каз­чик. А в ки­но, осо­бен­но сей­час, за­каз­чик все­гда прав. Я не толь­ко за­став­ляю пи­сать с ор­ке­ст­ром ме­ло­дию для эпи­зо­дов, но и про­шу по­вто­рить от­дель­но те­мы, му­зы­каль­ные фра­зы, ак­цен­ты. И лишь по­том на мон­таж­ном сто­ле со­би­ра­ет­ся ма­те­ри­ал для филь­ма.

— Вот мы с ва­ми си­дим в До­ме ки­но, и вас то и де­ло при­вет- ству­ют кра­си­вые жен­щи­ны. При­чем очень те­п­ло и лас­ко­во… Вам же, в свою оче­редь, все­гда уда­ва­лись филь­мы о жен­щи­нах: «Яро­слав­на — ко­ро­ле­ва Фран­ции», «Сен­ти­мен­таль­ный ро­ман», се­ри­ал «Зим­няя виш­ня»…

— Дей­ст­ви­тель­но, жен­щи­нам я уде­лил не­ма­ло вни­ма­ния… в сво­их филь­мах. А вы знае­те, что жен­щи­на био­ло­ги­че­ски в 60 раз слож­нее муж­чи­ны?

— Пер­вый раз слы­шу.

— Да-да! У муж­чин го­ло­ва раз­ви­та луч­ше, они ра­цио­наль­нее. Но на этом их дос­то­ин­ст­ва прак­ти­че­ски за­кан­чи­ва­ют­ся. Жен­щи­ны ду­хов­но бо­га­че муж­чин, по­это­му я люб­лю их сни­мать в ки­но. И в сво­ей мас­тер­ской во ВГИ­Ке, на­блю­дая за де­воч­ка­ми, я ви­жу, что они та­лант­ли­вее, чут­че, луч­ше по­ни­ма­ют лю­дей. Без это­го в ре­жис­сер­ской про­фес­сии не­воз­мож­но.

— Вы и в «Зим­ней виш­не» не­яв­но про­кла­ми­руе­те те же идеи: жен­щи­на ум­на, кра­си­ва и силь­на, а муж­чин­ки… Так се­бе.

— Как го­во­рил Дос­то­ев­ский, что­бы на­пи­сать прав­ду, нуж­но «за­го­лить­ся». То есть при­знать­ся во всем, в гре­хах в том чис­ле. Об­на­жить свою суть. Вот мы с Вла­ди­ми­ром Ва­луц­ким так и сде­ла­ли. Вы­вер­ну­ли на все­об­щее обо­зре­ние свои сла­бо­сти и ком­плек­сы в ли­це на­ше­го ге­роя — сла­бо­го и ни­чтож­но­го муж­чи­ны. В то вре­мя, в се­ре­ди­не 80-х го­дов, те­ма силь­ной жен­щи­ны и сла­бо­го муж­чи­ны бы­ла очень ак­ту­аль­ной и да­же мод­ной: жен­щи­ны тя­ну­ли всю тя­жесть той жиз­ни на се­бе, а муж­чи­ны ока­зы­ва­лись где-то сбо­ку. В этом се­риа­ле мы «за­го­ли­лись» на все сто, мы при­зна­лись в не­со­стоя­тель­но­сти рос­сий­ских муж­чин. Вот по­че­му фильм в пер­вый год по­смот­ре­ли 70 млн че­ло­век. В ос­нов­ном жен­щи­ны. Ви­та­лий Со­ло­мин сыг­рал свою роль бле­стя­ще.

— Пла­ны у вас ка­кие?

— О пла­нах я го­во­рить не бу­ду. Я уже ска­зал, что сто­ит мне че­го-ни­будь на­пла­ни­ро­вать, как на­чи­на­ют­ся про­бле­мы.

— А кни­га, ко­то­рую вы пи­са­ли?

— Кни­га, пи­сать ко­то­рую ме­ня под­толк­нул ки­ев­ский жур­на­лист Алек­сей Нау­мен­ко, сда­на в из­да­тель­ст­во. Я сам не ожи­дал, что мне бу­дет ин­те­рес­но из­ло­жить на бу­ма­ге то, о чем я ду­мал, рас­ска­зать о тех, с кем ра­бо­тал и шел по жиз­ни, по­ка­зать фо­то, свои ри­сун­ки, порт­ре­ты, эс­ки­зы.

— У вас и се­го­дня ка­ж­дый день рас­пи­сан по ми­ну­там. Ваш ре­цепт ак­тив­но­сти?

— Я за­ни­мал­ся и за­ни­ма­юсь толь­ко тем, что мне са­мо идет в ру­ки. Я не го­нюсь за сла­вой, день­га­ми или ус­пе­хом — это скуч­но. Де­лаю толь­ко то, что мне ин­те­рес­но. И ре­зуль­тат ока­зы­ва­ет­ся то­же ин­те­ре­сен мо­им зри­те­лям, кол­ле­гам, уче­ни­кам. 

        

 Жур­нал «БОС­СА» №2 2007 г.